Об Индии и индийской культуре, самостоятельных путешествиях по Азии и пути к себе

Интерес к Индии в русской литературе второй половины XIX – начала ХХ в.

Третья глава, «Интерес к Индии в русской литературе второй половины XIX – начала ХХ в.», объединяет два параграфа, в первом из которых, «Источники знакомства с индийской культурой и их общее влияние на культурную жизнь России второй половины XIX в. Теософское общество» осуществляется обзор основных фактов, характеризующих развитие русско-индийских отношений и влияющих на интерес к индийской культуре и философии в частности.

Теософское общество и Е.П. Блаватская сыграли основополагающую роль в усилении интереса к индийской культуре, что самым непосредственным образом отразилось на литературе. С учением теософов были знакомы А.А. Фет, Л.Н. Толстой, К.Д. Бальмонт, Н.С. Гумилёв, Вяч.И. Иванов и другие авторы. Основной труд Е.П. Блаватской «Тайная доктрина» (1888) имел своим подзаголовком пояснение: «Синтез науки, религии и философии». Подобная характеристика как нельзя лучше отвечала духовным запросам времени «новорелигиозного» и «мистического миросозерцания»1. Популярность теософского общества у интеллектуалов России этого времени была столь велика, что заменяла порой интерес к традиционному православному учению. Принесенные теософским обществом идеи восточных религий и, в первую очередь, буддизма, получили широкое распространение, в том числе среди писателей.

Популярность буддизма привела к появлению в русской литературе целого пласта произведений. Мы включили в наше исследование рассмотрение данного аспекта и посвятили ему второй параграф: «Осмысление некоторых аспектов буддизма и образа Будды в русской поэзии рубежа XIX – XX вв.».

На примере произведений поэтов Д.Н. Цертелева, К.Р. (К. Романова), П.Д. Бутурлина, С.Я. Надсона и Д.С. Мережковского мы пришли к выводу, что буддийская тематика в русской поэзии была весьма разнообразной и демонстрировала как неприятие буддизма (К. Р.), так и соответствие его внутреннему миру автора (Д.Н. Цертелев). Некоторые произведения отличали «пессимистичное» толкование восточного учения (П.Д. Бутурлин), характерный для первой половины XIX в. недостаток знаний индийской мифологии (Д.Н. Цертелев) и отсутствие восточного колорита и образности в произведениях, их предполагающих («Баядера» П.Д. Бутурлина). Основной причиной популярности темы буддизма является ее соответствие духовным запросам времени. Об этом свидетельствуют произведения таких авторитетных поэтов, как С.Я. Надсон и Д.С. Мережковский.

Ожидание вождя, пророка в «противоречивое время безверия и стремления избавиться от него любой ценой» (Г.А. Бялый) является темой ряда произведений С.Я. Надсона. Образ Будды в отрывках его неоконченной поэмы «Три встречи Будды» (1885) впитал черты личности, ассоциирующейся в авторском понимании с пророком, и это подтверждают примеры из его поэзии. Герою стихотворения «Изнемогает грудь в бесплодном ожиданьи...», например, нужны были «горячечные речи», «огонь, горячка исступленья» в устах пророка. И мы видим их в описании разговора будущего Будды с попугаем: даже «тихо шепча» ласковые речи птице, он «весь дрожал и разгорался». Некое безумие также подчёркивается перепадами настроения героя, то «грустящего», то «загадочно смеющегося».

В стихотворении Д.С. Мережковского «Сакья-Муни» (1885) изображен человек, осмелившийся объявить себя равным Богу. Финал стихотворения (преклонение статуи с алмазом перед людьми) может также символизировать светоносный дар Бога людям в форме нового учения (поскольку алмаз был на статуе Будды), провозглашающего величие человека. Помимо философии буддизма, в произведении находят отражение и философия Ницше, и представления символистов о писателях своего направления как о демиургах.

Буддийской теме посвящали свои произведения и такие авторы, как П.А. Каленов, Н.С. Гумилёв, Л.Н Толстой, К.Д. Бальмонт и др. Их сочинения были различными как по объёму, так и по характеру восприятия восточного учения, но, несмотря на духовную направленность темы, не явились продолжением традиционного, древнерусского восприятия Индии, поскольку говорили скорее о различии, чем об общности духовного идеала двух культур.

Почти всеобщее увлечение индийской тематикой на рубеже XIX–XX вв. не позволяет проанализировать творчество всех обращавшихся к ней художников. Следующий параграф исследования, «Творчество К. Бальмонта», мы посвятили наследию лишь одного поэта в силу ряда причин. К. Бальмонт – первый русский поэт, посетивший Индию, автор не только многочисленных произведений об Индии, но и переводов древнеиндийских памятников. Индия и её философское наследие занимали значительное место в творчестве разностороннего К.Д. Бальмонта, о чём свидетельствуют его многочисленные стихи, переводы, статьи, переписка. Произведения К.Д. Бальмонта на индийские темы отличали осведомленность и понимание сути описываемых явлений (стихотворения «Майя», «Индийский мудрец» и др.).

Мотивы обожествления, служения, литургии – ключевые в поэзии К.Д. Бальмонта. Желание придать оттенок божественности даже неприглядным сторонам человеческой личности реализуется поэтом в контексте индийской философии: воспевание зла, уродства оправдывается всеприятием, присущем индуистским и буддистским писаниям. Философское утверждение «Neti neti» («Не то, не то»), употребляемое для обозначения лишённого качеств Абсолюта, поэт использует для описания собственного опыта, не противореча, однако, основному смыслу фразы:

Есть мудрость, но жизнь не распутал никто,
Всем мудрым, всем мертвым скажу я: «Не то!»
Есть что-то, что выше всех знаний и слов,
И я отвергаю слова мудрецов,
Я знаю и чувствую только одно,
Что пьяно оно, мировое вино.

Стихотворения эротической тематики («Путь правды», «Йони лингам») также насыщены индийской образностью. К.Д. Бальмонту было необходимо ощущать мировой размах описываемых им явлений, и поэтому течка кабарги воплощает в его стихе вселенский принцип, объединяющий «в одном любовном запахе и рае / Сибирь, Китай, Тибет и Гималаи» («Шествие кабарги»).

Несмотря на то что Индия описывалась К.Д. Бальмонтом как «свет», «святыня» и «девственная мать», её древнерусский образ не получил развития в творчестве поэта. Индия является для поэта «страной мечты», но в этом сказывается влияние немецких романтиков. Особенно ярко оно выражено в стихотворении «Розы», где мы встречаем мотив «голубого цветка», цветка мечты – наследие Новалиса.
Продолжение же древнерусской традиции мы рассматриваем в заключительном параграфе данной главы, «Образ Индии в творчестве Н.С. Гумилева».

На фоне практически всеобщего увлечения индийской тематикой творчество Н.С. Гумилёва, несмотря на интерес писателя и к востоку, и к теософии, являло собой, на наш взгляд, наиболее яркое продолжение древнерусской литературной традиции восприятия Индии как «страны духа» и «райской земли».
Образ Индии Н.С. Гумилева сродни образу Индии Н.А. Клюева, объединявшего в планетарности своего «избяного космоса» «пастушескую правду с магической мудростью; Запад с Востоком». Индия – сказка, рай, виденье – неотъемлемая часть русского сознания. Своеобразное творческое объяснение Н.С. Гумилёвым этого феномена мы обнаруживаем в его стихотворении «Северный Раджа» (1908).
В стихотворении «Заблудившийся трамвай» (1919) Индии отводится особое место как «стране духа»: «Видишь вокзал, на котором можно / В Индию духа купить билет
К творчеству Н.С. Гумилева мы обращаемся и в следующей главе, поскольку одно из произведений поэта явилось важным связующим звеном в преемственности древнерусской традиции описания Индии.

Автор и источник публикации: 

Фисковец Елена Валерьевна. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук ОБРАЗ ИНДИИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ: МЕЖДУ РЕАЛЬНОСТЬЮ И МЕЧТОЙ, фрагменты, источник http://www.petrsu.ru


Комментариев : 0

Напишите отзыв или вопрос

Укажите email для уведомлений об ответе (не показывается).
_тнография: