В Ахмедабаде
Провинция Гуджерат - одна из самых любопытных, благоденствующих и ярких областей Индии. Некогда здесь обитали гуджары, потесненные затем дальше на восток, в равнины Ганга.
Уже во дни седой старины, на памяти эпических сказаний арийского племени, оно воюет с коренными жителями края, приблизительно в тех местах, где теперь - Ахмедабад.
Археологические исследования на смежном с ним полуострове Катияваре (в древней Саураштре) дают полное основание заключать об его давних и тесных сношениях с Месопотамией, с Аравией и даже с Египтом, притом задолго до Р. Хр. Греко-бактрийские цари Димитрий и Менандер простирали до этих пределов свои исторически важные завоевания.
Вскоре после начала нашей эры, сюда также спустились ирано- и турано-скифские народы, единокровные тем Шакиям, из среды которых вышел Будда. Эти новые пришельцы - Шакья-Синги ("львы" назвали свою столицу "львиным городом") временно овладели всем тем обширным краем, что ныне составляет Бомбейское президентство, покорили Цейлон и стали предпринимать счастливые морские походы к островам индо-малайского архипелага.
Буддизм несомненно должен, был процветать среди Сингов в течение какого-нибудь периода; но так как, во-первых, вслед за Шакиями пришли новые завоеватели из царства Сассанидов, исповедывавшие религию Зороастра, а во-вторых, и браминство, с культом Шивы, имело значительную жизненную силу в этой части Индии, - то ее население, кажется, удовлетворялось лишь амальгамою противоречивых верований, причем ни одно из них до 5-го века после Р. Хр. не получало заметного преобладания.
Тогда же вырос и окреп, под покровительством туземных владык, один из самых симпатичных и параллельно с тем крайне загадочных видов индуизма: джайнизм. Его жрецы, облаченные в белое одеяние, окружили заколдованным кольцом известного гуджератского царя - Силадитию.
Фигура властителя того времени рисуется в самых странных чертах. Он как личность, конечно, резко выделяется среди полудикой дружины, между которой находятся некоторые воины-певцы; мирные подданные - землепашцы безропотно подносят ему в дар, изо дня, в день, плоды земные. Над царем принято носить багряный зонт, символ власти. Золоченное солнце, в качестве ореола, изображается повсюду за головой правителя: он же сам украшен ожерельями из лучших жемчугов, в его запястьях сверкают алмазы...
Джайнские мудрецы сумели в свою пользу настроить подобных царей и, являясь так сказать хранителями первооснов туземного искусства, побуждали князей воздвигать (во славу признаваемой ими веры) храм за храмом, памятник за памятником. До сих пор - сколько рука разрушения ни касалась монументальных древностей Индии - архитектурные остатки джайнизма особенно многочисленны, особенно замечательны в историческом отношении и особенно достойны изучения. Когда в страну пришел ислам и, залив ее потоком крови, в свою очередь захотел строить и создавать, - материалом и прообразом для завоевателей в конце концов все-таки явились языческие храмы, языческие орнаменты (только без фигур), языческое понимание прекрасного.
"Град Ахмеда", назван так по имени знаменитого султана, царствовавшего в Гуджерате с начала XV в. и здесь именно основавшего свою столицу, разросшуюся впоследствии до грандиозных размеров и даже будто бы вмещавшую одно время около двух или трех миллионов жителей. Местность, где раскинулся столь обширный политический центр средне-индийской мусульманской учености и мусульманского могущества, издревле бывала избираема средоточием различных городов раджпутской старины, когда смелые арийцы (касты воинов), вторгаясь в край, мало по малу побеждали там и подчиняли себе туземцев-полудикарей, вскоре духовно братавшихся с пришельцами и составивших, заодно с ними, ряд небольших независимых владений, с чисто языческим внутренним строем, столь ненавистным вторгнувшемуся сюда затем исламу. Последний долго не мог утвердиться в стране, хотя грозные вожди, исповедывавшие религию "пророка", неоднократно предпринимали в Гуджерат опустошительный поход за походом, истребляли крепости "неверных" заливали кровью индусов целые округа, ругались над их идолами и низвергали их капища.
В конце XIV столетия владыки в Дели убедились, что невозможно сломить дух вражды и непокорства в столь упорно консервативной и сравнительно отдаленной области и потому туда, с чрезвычайными полномочиями, был назначен наместником Зафар-хан, сын одного раджпута, отрекшегося от веры предков. Так как, почти единовременно с тем, на северную Индию обрушился Тамерлан и разгромил со своими самаркандцами императорскую резиденцию мусульманского Индостана, то гуждератский вице-король сразу почувствовал себя независимым и свободным от Дели. Ведя постоянную войну с язычниками-соседями, укрепляясь все более и более над развалинами взятых приступом замков и городищ, Зафар-хан постепенно стал настоящим хозяином страны. Неустойчивый бранный стан "наместника-воеводы" мог и должен был утвердиться неподвижно, стать городом, стать политическим центром.
Так как окрестность представляла и даже отчасти, до сих пор представляет из себя громадный район руин, на половину затерянных в листве, наглядно свидетельствующий о существовании на этом месте многих чертогов, храмов и памятников глубочайшей старины, - то султан повелел, с одной стороны приступить к разрушению последних, дабы таким легчайшим путем добыть необходимейший строительный материал, а с другой стороны отрядил караваны за блестящим белым камнем на близ лежащий полуостров Катиявар или в округ Аджмир и в Раджпутану, откуда, как напр. из Джодпора, издавна доставлялся ценный синий мрамор.
Торговля начала расти не по дням, а по часам, хотя у молодого города не было ни близкой хорошей гавани, ни особенно благоприятного географического положения. Тем не менее, слава его прогремела от Каира до Пекина. Начиная от коммерсантов Лондона и кончая голландскими торговыми домами на Яве, всюду с XVI по XVII в. усиливалось желание вступить с Ахмедабадом в тесные сношения. Из внутренней Индии туда свозились кони, оружие, опиум, табак, хлопок и зерно.
Цветущие ремесленные корпорации оседали в столице Ахмеда; сукна, шелковые ткани, золотая и серебряная парча, дорогие вышивки и проч., изготовляемый тут опытными мастерами, во множестве сбывались и островитянам малайского архипелага, и на побережья восточной Африки, где туземцы охотно платили взамен чистым золотом.
В Аден беспрестанно приходили суда, везя товары из Гуджерата.
Бухара, Хорассан, отдаленнейшие области Индии в свою очередь направляли сюда вереницы вьюков за вьюками: запыленные, измученные верблюды поминутно обгоняли у ворот Ахмедабада понурых быков, влекших перегруженные телеги со всяким добром. Туда же отовсюду направлялись с чужбины нетерпеливо ожидаемые внутри страны: медь, ртуть, розовая вода, арабские скакуны, слоновая кость, янтарь, воск, кокосовые орехи, перец и вообще всякие пряности.
Индо-Китай и Ява доставляли особенно много заморских диковинок. Бирма присылала драгоценные камни, мускус и т. д. Упоенные в то время своими быстрыми успехами португальские мореплаватели видели себя не раз парализованными предприимчивостью ахмедабадских купцов, которые иногда даже побуждали инородцев дальнего Востока (или точнее отдаленного Юга) враждебно встречать европейцев.
Соотечественники Васко да Гамы из мести совершенно закрыли, наконец, мусульманским кораблям доступ в Красное море и сурово потеснили морскую торговлю Гуджерата. Так как династия султана Ахмеда дошла тогда до вырождения, а Великий Могол Акбар захватывал в свои сильные руки весь Индостан, - то и благополучие Ахмедабада, в значительной мере обусловленное существованием пышного двора и правлением мудрых владык края, заметно поколебалось и приблизилось к упадку. Никогда не бывшие спокойными автохтоны страны - билы, колии и мелкие раджпутские князья - совместно стали заниматься грабежами на больших дорогах, и все-таки, даже в столь смутную пору, тысячи повозок, нагруженных товарами, продолжали ежегодно поддерживать сношения между Ахмедабадом и морским берегом. Кредит местных купцов оставался очень значительным не только по всей Азии, но и в Константинополе. Все произведения главнейшего из материков, все его национальности были представлены в столице Гуджерата. Еще в 1666 г. французский путешественник Тэвено нашел здесь громаднейший склад восточных товаров, - причем и Дели, и Лахор преисправно доставляли сюда свои лучшие сукна и прочие изделия...
В области неувядающей старины, 1908 год
Комментариев : 0
Напишите отзыв или вопрос