Праздник в Гонпе

В начале следующего дня я отправился в большой монастырь Химис, который в живописном окружении расположился на вершине скалы, возвышающейся над долиной Инда. Это один из главных монастырей страны, содержащийся на пожертвования местных жителей и субсидии из Лассы. По дороге к нему, перейдя Инд по мосту, возле которого гнездятся многочисленные деревушки, можно встретить нескончаемые дамбы, покрытые камнями с надписями, и чортены, которые наши гиды проводники старались обходить с правой стороны. Я хотел повернуть лошадь влево, но ладакцы тут же заставили меня вернуться, ведя мою лошадь под уздцы вправо и объясняя мне, что таков обычай их страны. Я пытался выяснить происхождение этого суеверия, но безуспешно.
Мы продолжили свой путь к гонпе, которая была увенчана видной издалека башней с зубчатыми парапетами, и оказались перед большой дверью, раскрашенной в яркие цвета, - входом в обширное двухэтажное величественное здание, в котором находился внутренний двор, вымощенный небольшими камнями.
Справа, в одном из его углов, была другая раскрашенная дверь, окованная медными пластинами. Это вход в главный храм, внутреннее помещение которого украшено рисунками идолов и где можно увидеть огромное изображение Будды, обрамленное множеством меньших божеств.
Налево - веранда, на которой установлено огромное молитвенное колесо, и здесь к нашему прибытию собрались все ламы монастыря со своим настоятелем. Под верандой расположилось несколько музыкантов, державших в руках барабаны и длинные трубы. По правую сторону двора ряд дверей вел в комнаты монахов, которые были сплошь убраны священными рисунками и украшены маленькими молитвенными колесами, увенчанными трезубцами с лентами и раскрашенными в красный и черный цвета.

Посреди двора возвышались две высокие мачты, с верхушек которых свисали хвосты яков и длинные бумажные ленты, исписанные религиозными заповедями. Вдоль всех монастырских стен можно было увидеть молитвенные гируэты, украшенные лентами.
Царило всеобщее молчание, все с волнением ожидали начала какого-то религиозного таинства. Мы заняли места на веранде неподалеку от лам. Почти тотчас же музыканты извлекли из своих длинных труб мягкие монотонные звуки, которым аккомпанировал странного вида круглый барабан, приделанный к укрепленной в земле палке.

С первыми звуками заунывной песни, исполняемой под эту причудливую музыку, двери монастыря широко распахнулись, впустив около двадцати человек, переодетых животными, птицами, дьяволами и чудищами всевозможного вида. На груди у них были фантастические изображения демонов и черепов, вышитые разноцветным китайским шелком, тогда как с их головных уборов, имеющих форму конических шапок, свисали длинные многоцветные ленты, покрытые надписями. На лицах они носили маски с вышитыми белым шелком черепами.
Облаченные таким образом, они медленно обошли вокруг мачт, время от времени воздевая руки кверху и выбрасывая в воздух левой рукой некое подобие ложки, часть которой представляла собой кусок человеческого черепа, обрамленного волосами, снятыми, я уверен, с вражеских скальпов.
Их шествие вокруг мачт вскоре перешло в какие-то непрерывные прыжки. После долгого раската барабана они внезапно остановились, но лишь затем, чтобы вновь двинуться, угрожающе взмахивая в небо маленькими желтыми, украшенными лентами, палочками.

В заключение, поприветствовав ламу-настоятеля, они приблизились ко входу в храм, за ними в тот же момент последовали другие участники маскарада, чьи лица были скрыты медными масками. Их костюмы были сшиты из разноцветных, покрытых вышивкой тканей. В одной руке каждый держал тамбурин, а в другой звенящие маленькие колокольчики. С каждого тамбурина свисал шар, который при малейшем движении руки ударялся о звучную кожу инструмента.

Эти новые исполнители несколько раз обошли двор, отмечая каждый круг оглушительным грохотом, который производили все тамбурины, звучащие в унисон. Они закончили, отбежав к дверям храма и сгруппировавшись на ступенях перед ним.

Затем последовало всеобщее молчание, вскоре нарушенное появлением третьей компании переодетых мужчин, их огромные маски изображали различных божеств, во лбу у каждого был третий глаз. Возглавлял шествие Тхлоган-Поудма-Джунгнас, буквально «тот, кто был рожден в цветке лотоса», в сопровождении другой маски в богатых одеждах с большим желтым зонтом, покрытым узорами.
Его свита состояла из разных пышно одетых богов: Дордже-Тролонг, Сангспа Коурпо (собственно, самого Брахмы) и других. Эти актеры, как объяснил сидящий рядом с нами лама, представляли шесть классов существ, способных видоизменяться, - богов, полубогов, людей, животных, духов и демонов.

По обе стороны от этих, степенно продвигающихся персонажей, выступали другие маски в шелковых одеяниях потрясающих расцветок. Они носили золотые короны с шестью рядами цветочных узоров, увенчанные остроконечными верхушками, и каждый держал в руках барабан. Они обошли вокруг мачт положенные три раза под звуки резкой, нестройной музыки и, наконец, уселись на землю вокруг Тхлоган-Поудма-Джунгнаса, который тут же, с восхитительной важностью, вложил два пальца в рот, издав пронзительный свист.

В ответ на этот сигнал из храма вышли молодые люди, одетые воинами. Они носили ужасные зеленые маски, украшенные маленькими треугольными флажками, короткие рубашки и ножные браслеты из украшенных лентами бубенчиков. Производя адский шум своими тамбуринами и бубенчиками, они кружили вокруг богов, сидящих на земле. Двое крупных мужчин, сопровождавших их и одетых в обтягивающие одежды, играли роль шутов, исполняя всевозможные гротескные движения и комичные трюки. Один из них, все время танцуя, постоянно ударял в барабан своего приятеля. Это вызывало восторг толпы, которая награждала его кривляния взрывами смеха.

Свежая группа актеров присоединилась к толпе, представляя величайшие силы Божественного. Их костюмы состояли из красных митр и желтых панталон. Они несли те же колокольчики и тамбурины и заняли места напротив богов.
Одни из последних исполнителей вышли на площадку в красных и коричневых масках, на груди у них было нарисовано три глаза. Они вместе с предыдущими актерами разделились на две группы и под аккомпанемент тамбуринов и обычной музыки исполнили дикий танец - бросаясь вперед, отступая, кружась в хороводе, и выступая колоннами, заполняя паузы низкими поклонами.
Через некоторое время это удивительное представление, ужасно утомившее нас, понемногу стало успокаиваться. Боги, полубоги, цари, люди и духи поднялись и, сопровождаемые всеми остальными участниками маскарада, направились ко входу в храм, откуда с необычайной торжественностью вышли несколько мужчин в удивительных костюмах, изображающих скелеты. Все эти выходы были заранее организованы, и каждый имел свое особое значение.

Толпа танцоров уступила место этим существам похоронного обличья, которые чинно направились к мачтам. Там они застыли на месте, перебирая кусочки дерева, свисающие по бокам, таким образом, чтобы в совершенстве имитировать стук челюстей.
Они трижды обошли двор, шествуя в ритме прерывистого боя барабанов и, наконец, затянули религиозную песнь. Еще раз поработав искусственными челюстями, они опустили на землю свои «зубы» и, еще немного неприятно покривлявшись, застыли на месте.
В этот момент изображение врага человеческого, сделанное из подобия гипса и помещенное у подножия одной из мачт, было поднято и разбито на куски; старейший из зрителей раздал эти кусочки скелетам в знак их безропотной готовности присоединиться к ним вскоре на кладбище.
Представление подошло к концу и лама-настоятель подошел ко мне и попросил сопровождать его на главную террасу, чтобы отведать цанга, лившегося рекой по случаю праздника. Я с удовольствием принял его предложение, поскольку моя голова гудела от затянувшегося спектакля, свидетелем которого я только что был.

Перейдя через двор и поднявшись по лестнице, украшенной рядами молитвенных колес, мы прошли две комнаты, уставленные идолами, и вышли на террасу, где я уселся на скамью напротив почтеннейшего ламы, глаза которого светились умом. Затем три монаха принесли нам кувшины с пивом, наполнили маленькие бронзовые чашки, которые вначале поднесли своему настоятелю, а потом мне и моим спутникам.
«Вам понравился наш маленький праздник?» - спросил меня лама.
«Я нашел его очень интересным! - ответил я. - На самом деле, я все еще нахожусь под впечатлением от увиденного. Но по правде говоря, я и в малейшей степени не подозревал о том, что буддизм в религиозных церемониях может предстать в такой причудливой форме».
«Ни одна религия, - ответил лама, - не имеет более театрализованных церемоний, чем наша. Но эта ее ритуальная часть ни в коей мере не нарушает фундаментальные принципы буддизма. Мы рассматриваем их как практическое средство поддерживать у невежественных толп любовь к единому Творцу и покорность Ему, совсем так же, как родители с помощью куклы завоевывают привязанность и послушание своего ребенка. В народе, точнее сказать в необразованных массах, мы видим Детей нашего Отца».
«Но какое значение, - продолжал я, - имеют все эти маски, костюмы, колокольчики и танцы - одним словом, все представление, которое явно проведено по определенной программе?»
«В году у нас есть несколько подобных праздников, - ответил лама. - Представляются мистерии, и актеры приглашаются принять в них участие. Им дается полная свобода в отношении движений и жестов, и предписывается придерживаться только определенных деталей и канвы главной идеи.
Наши мистерии - не что иное, как пантомимы, призванные показывать богов, пользующихся таким почитанием, которое дает человеку в награду чистоту души и веру в бессмертие.
Актеры получают свои костюмы в монастырях и играют после общих указаний, которые допускают полную свободу действий. Эффект, который они производят, действительно впечатляет, но лишь один наш народ и может воспринять смысл этих представлений. Вы также, как я понимаю, прибегаете к подобным действам, которые, однако, ни в коей мере не изменяют ваших принципов монотеизма».
«Простите меня, - сказал я вновь, - но наверняка множество идолов, которыми уставлены ваши гонпы, являются вопиющим нарушением этих принципов?»
«Как я уже говорил, - отвечал лама, - человек живет и всегда будет оставаться в своем детстве. Он все понимает, видит и ощущает величие природы, но все же не способен понять Великий Дух, творящий и одушевляющий все.
Человек всегда ищет то, что доступно его ощущениям; ему никогда не удавалось долго веровать в то, что ускользало от материальных чувств. Он всегда делал все возможное, чтобы изыскать прямые способы своего общения с Творцом, создавшим столько добра и в то же время, как ошибочно полагает человек, так много зла.

По этой причине человек восхищался каждым проявлением природы, имеющим благотворное влияние. Яркий пример этому - древние египтяне, которые боготворили животных, деревья и камни, ветер и дождь.
Другие нации, в равной степени погрязшие в невежестве, осознав, что дожди не всегда приносят богатые урожаи, а животные могут не слушаться своих хозяев, искали прямых посредников между собой и великими таинствами непостижимого могущества Творца. Поэтому они создали идолов, которых считали беспристрастными по отношению к окружающему миру и к чьему посредничеству постоянно обращались.
С самых далеких веков до нынешнего дня, я повторяю, человек всегда тянулся к тому, что доступно ощущениям. Ассирийцы в поисках пути, который мог бы привести их к стопам Творца, обращали свой взгляд к звездам и смотрели на них с восхищением, хотя те и были вне пределов досягаемости. Гебры* сохранили подобное верование до сего дня.
Из-за своего ничтожества и слепоты рассудка человек стал
не способен постичь невидимую и духовную нить, что соединяет его с великой Божественностью. Этим объясняется ослабление его божественного принципа и причина его извечного стремления владеть вещами осязаемыми.
Мы видим иллюстрацию этого в брахманизме, последователи которого, предаваясь любви к внешним формам, создали - не сразу, но постепенно - целую армию богов и полубогов. В то же время человек никогда не дерзал приписывать божественное и вечное существование видимым образам, сотворенным собственными руками.

Буддизм прошел через подобные изменения. Наш великий реформатор, Шакьямуни, вдохновленный Всевышним Судией, постиг истинное величие и неделимость Владыки. По этой причине он открыто отделился от браминов и их доктрины политеизма, проповедуя чистоту и бессмертие Творца и делая все возможное, чтобы низложить образы, созданные, как полагали, по Его подобию.
Признание, встреченное им и его учениками у народа, стало причиной серьезного преследования со стороны браминов, которые вопреки законам Всевышнего обращались с людьми весьма деспотично, создавая богов лишь с целью расширить источник своих личных доходов.
Наши первые святые пророки, которым мы дали звание Будд, - то есть мудрецов и святых, так как считаем их воплощением единого Великого Творца, - исстари обитали в разных странах земного шара. Поскольку их проповеди были направлены, прежде всего, против тирании браминов и порочного превращения ими религии в обычное средство наживы, пророки нашли огромное количество последователей среди низших слоев населения Индии и Китая.

Среди этих святых пророков особого поклонения удостоен Будда Шакьямуни, который жил три тысячи лет назад и своими учениями привел весь Китай на путь единого истинного и неделимого Бога, а также - Будда Гаутама, живший две с половиной тысячи лет назад и обративший почти половину индусов в ту же веру.

Буддизм разделен на несколько направлений, различающихся лишь некоторыми религиозными обрядами, основы же их доктрин повсюду одинаковы. Мы, тибетские буддисты, названы ламаистами поскольку отделились от фоистов около пятнадцати веков назад. С тех пор мы составляем часть почитателей Фо-Шакьямуни, кто первым собрал все законы, установленные разными Буддами в период великого раскола брахманизма.
Позднее монгольский хутухту перевел на китайский язык книги великого Будды, получив в награду от императора Китая титул «Го-Чи» - наставник царя, - титул, который после его смерти был присвоен Далай-ламе Тибета и который с тех пор носят те, кто занимает этот пост.
Наша религия исповедуется двумя монашескими орденами - красным и желтым. Первые, - которые признают власть Панчена, проживающего в Таши Лумпо, главы гражданской администрации Тибета, - могут жениться. А мы - желтые монахи, давшие обет безбрачия, и наш непосредственный владыка - Далай-лама. Кроме этого пункта различия, ритуалы наших двух орденов одинаковы».
«И в обоих есть мистерии, подобные тем, что я видел сегодня?»
«Да, с очень немногими отличиями. Раньше эти праздники проводились с величайшей торжественностью и пышностью, но со времен завоевания Ладака наши монастыри не единожды подверглись разграблениям и наши богатства были отняты у нас.
Теперь мы вынуждены довольствоваться белыми ризами и бронзовой посудой, в то время как собственно в Тибете можно увидеть золотые сосуды и ткани, шитые золотом».
«Во время моего недавнего визита в гонпу один из лам рассказал мне о некоем пророке, или, как сказали бы вы, Будде, по имени Исса. Можете ли вы рассказать мне что-либо о его существовании?» - спросил я, желая не упустить благоприятную возможность начать разговор на тему, столь сильно волнующую меня».
«Имя Иссы пользуется большим уважением у буддистов, - ответил мой хозяин. - Но не многие знают о нем, за исключением лам-настоятелей, которые читали свитки, касающиеся его жизни. Существует несчетное число Будд, как Исса, и 84 000 существующих доныне манускриптов содержат подробности из жизни каждого; но не многие прочли хотя бы сотую долю их.

Поступая согласно установленному обычаю, каждый ученик или лама, посещая Лассу, должен принести в дар одну или более копий тому монастырю, к которому он приписан. Наша гонпа, как и другие, располагает уже большим их числом. Среди них можно найти летописи о жизни и деяниях Будды Иссы, который проповедовал священное учение в Индии и среди детей Израилевых и был предан смерти язычниками, чьи потомки с тех пор приняли заповеди, которые он проповедовал и которые, мы верим, вы усвоили.

Великий Будда, Душа Вселенной, является воплощением Брахмы. Он почти непрестанно пребывает в покое, храня в себе все существующее от начала времен, и его дыхание оживляет мир. Предоставив человеку полагаться на собственные силы, он все же в некоторые эпохи выходит из своего бездействия, принимая человеческий облик, чтобы спасти свои творения от неминуемой гибели.
Во время своего земного существования Будда создает новый мир из разобщенных народов. И, выполнив свою задачу, он покидает Землю, вновь обретая свое невидимое состояние и жизнь в совершенном блаженстве.

Три тысячи лет тому назад великий Будда воплотился в прославленном принце Шакьямуни, тем самым продолжив череду своих двадцати воплощений. Две с половиной тысячи лет назад великая Душа мира вновь воплотилась в Гаутаме, заложив основы нового царства в Бирме, Сиаме и на разных островах.
Вскоре после этого буддизм начал распространяться в Китае - благодаря усилиям мудрецов, которые сделали все возможное, чтобы распространить священную доктрину. И в правление Минг Ти из династии Хан, тысячу восемьсот двадцать три года назад, заповеди Шакьямуни получили всеобщее признание народа.