Об Индии и индийской культуре, самостоятельных путешествиях по Азии и пути к себе

Империя Великих Моголов

Могольская империя была аморфным образованием, внутри которого оставались крупные феодальные владения, чья зависимость от центра была номинальной. Да и ленники, получавшие право сбора ренты-налога с территории на условиях военной службы, мало считались с интересами государства и стремились к максимальной независимости от центральной власти

4). Существовали вместе с тем центростремительные тенденции: развитие рыночных связей между регионами, территориальное разделение труда, разнообразные культурные контакты. Растущая популярность религиозно-реформаторских течений, проповедовавших равную истинность всех религий и осуждавших фанатизм, тоже способствовала преодолению отчужденности между различными конфессиями. Объективная необходимость консолидации, преодоления традиционной для индусских и мусульманских государств модели как раз и была осознана Акбаром и его окружением.

Реформы, которые попытался осуществить Акбар, имели целью создание сильного централизованного государства. На это были направлены изменения в налоговой системе (перевод поземельного налога из натуральной формы в денежную, введение единой для всей страны системы налогообложения), административная реформа, разделившая страну на 12 провинций с унифицированной системой управления, а также неудачная попытка ликвидировать военно-ленную систему, превратив служилую знать империи в офицеров и чиновников, получающих жалованье из казны. Той же цели служило утверждение для государственных служащих единой системы мансабов — рангов и введение для всех провинций единого календаря (солнечного, основанного на последних данных астрономической науки) и унифицированной системы мер и весов.

Укрепление государства было невозможно без изменения традиционных основ религиозной политики, отказа делить людей на истинно верующих и неверных. Ближайшее окружение Акбара — последователи реформаторских учений, проповедовавших унитаризм, и мыслители-рационалисты, критически переосмысливавшие догмы ислама и индуизма, — помогло падишаху выработать политику, основной принцип которой Акбар определял как «мир для всех». Она предусматривала признание всех религий равно истинными, отказ от любой дискриминации иноверцев, полную свободу вероисповедания. Согласно теории, разработанной другом и министром падишаха Абу-л Фазлом Аллами, светский владыка является высшим авторитетом в вопросах веры и руководствуется не догмами какой-либо религии (вероисповедание же монарха объявлялось его личным делом), а требованиями разума и всеобщего блага. При этом государь имеет право вмешиваться и вносить изменения в любой древний, освященный религией закон, если того требуют интересы народа5).

Последнее положение сближает Абу-л Фазла с теми мыслителями западноевропейского позднего средневековья, особенно итальянскими от Макиавелли до Лоттини, которые в сильной государственной власти, стоящей выше церковных установлений и «доброго старого права», видели залог преодоления феодальной раздробленности и процветания общества на основе принципов всеобщего блага. Акбаровский «мир для всех» во многих исследовательских работах ошибочно называется политикой религиозной терпимости6). Ведь терпимыми поневоле были почти все мусульманские правители Индии и до, и после Акбара: они мирились с правом индусского большинства исповедовать свою религию и жить по обычаям предков. Но они строили государство и политику по канонам ислама, исходя из нужд мусульманской элиты. Религиозная же реформа Акбара явилась значительным шагом вперед: государство должно было стать если не чисто светским, то хотя бы надконфессиональным, выступающим от имени всех подданных, какую бы религию они ни исповедовали. Современник кровавых религиозных войн во Франции и испанского короля-инквизитора Филиппа II, Акбар своей религиозной политикой заслужил почетное место в мировой истории.

Его реформы, пусть не во всем удавшиеся и последовательные, укрепили Могольское государство и дали ему столь сильный импульс, что не разделявший воззрений отца Джахангир, а также Шах Джахан были вынуждены продолжать политику своего предшественника. В индийской историографии сложилась традиция считать, что последовавший за отстранением от власти Шах Джахана кризис империи, перешедший потом в ее крушение, был [24] обусловлен именно мусульманским фанатизмом падишаха Аурангзеба, который снова ввел джизью — отмененный Акбаром унизительный и разорительный налог с немусульман, заставил индусов платить торговые и ремесленные пошлины в двойном размере по сравнению с мусульманами, запрещал индусские праздники и приказывал разрушать храмы7). Это, конечно, не единственное объяснение причин кризиса и распада империи. Принадлежащие к алигархской научной школе индийские ученые (глава этого направления — медиевист Ирфан Хабиб) справедливо полагают, что крах империи явился следствием не одного субъективного фактора, а комплекса объективных причин, среди которых — экономический упадок, массовое обнищание населения, кризис военно-ленной системы. Близкой позиции придерживаются и наши отечественные исследователи8).

Действительно, считать мусульманский фанатизм Аурангзеба виновным в распаде империи — значит менять местами причину и следствие. Его политика была реакцией на обозначившиеся уже ранее кризисные явления. Мощные народные движения, вспыхивавшие одновременно в разных концах империи, оскудение казны, сепаратизм феодалов, военные неудачи и порою пирровы победы воспринимались Аурангзебом и другими представителями мусульманской элиты как кара Аллаха за отступничество и утверждение «обычаев неверных», особенно при Акбаре. Аурангзеб полагал, что кризис и распад империи были предсказаны еще при его отце неким провидцем, заявившим, что в государстве Моголов воцарятся смута и разорение: «наместники и градоправители будут открыто грабить народ, жены будут храбры, а мужчины наденут женское платье... Достойные люди отойдут от кормила власти, и управлять государством станут глупцы»9).

Антииндусской политикой Аурангзеб словно замаливал грехи предшественников. Но даже он понимал, что построить чисто мусульманское государство в стране, где приверженцы ислама составляли меньшинство, невозможно. Поэтому он одновременно разрушал индусские храмы и назначал некоторых феодалов-индусов на высокие государственные должности; запрещал праздники «неверных» и тут же жаловал земли и деньги отдельным религиозным общинам индусов. Судорожные усилия по спасению гибнущей империи делают Аурангзеба фигурой и зловещей, и трагической. Сам он в предсмертных письмах сыновьям и внукам признавал бесплодность своих усилий: «Жизнь, столь драгоценная, ушла ни на что»10).

Итак, мусульманский фанатизм Аурангзеба явился важным, но вторичным фактором, обусловливавшим распад империи. Что касается экономического упадка в XVII в. и кризиса военно-ленной системы, то новейшие источники заставляют усомниться в представлениях, которые долго считались бесспорными. Оказывается, несмотря на тяжелые последствия войн и мятежей, сотрясавших империю при Аурангзебе, экономический потенциал государства был еще основательным, да и военно-ленная система обладала изрядной живучестью11). Распад империи был вызван иными причинами. Реформы Акбара имели целью создание сильного централизованного государства. Несмотря на неполное осуществление замысла, развитие общества в этом направлении было инициировано. Однако впоследствии проявились тенденции, сделавшие дальнейшую централизацию невозможной.

Среди задач, которые предстояло решить, одной из важнейших была сословная консолидация — преодоление кастовой, конфессиональной и этнической разобщенности различных социальных групп. И индусская, и мусульманская части общества были расколоты на многочисленные общины, варны, касты, кланы, этнические образования. Ни среди индусов, ни среди мусульман не было единого критерия знатности, благородства происхождения и соответствующей им иерархии. Реформы Акбара объективно были направлены на сословную консолидацию. Разрабатывая свою модель государственного устройства, Абу-л Фазл мыслил категориями не каст и кланов, но сословий, приравнивая их к традиционным [25] четырем первоэлементам природы (огонь, вода, земля, воздух). Подобно им, сословия воинов, ученых, земледельцев и «людей базара» (торговцев и ремесленников) равно необходимы государству, процветание которого требует баланса сословных интересов12).

Реформы Акбара и связанный с ними процесс индо-мусульманского культурного взаимовлияния играли важную роль в преодолении конфессиональной разобщенности сословий. Литература позднего средневековья четко фиксирует складывание единых для каждой социальной группы и не зависящих от религиозной принадлежности ценностей и устремлений. Большой интерес представляют в этой связи исследования американского индолога С. Гордона, который на базе огромного источникового материала проследил пути формирования на региональных уровнях военно-служилых сословий (раджпуты, маратха, моголы, наяки), каждое из которых характеризовалось особой культурой, ценностными ориентирами, этикой и нормами воинской чести. Такой подход может показаться неприемлемым для многих специалистов, привыкших исследовать индийское общество только через призму кастовой организации. Однако последняя может вполне совмещаться с иной организацией, в том числе сословной13). Тем не менее, формирование сословий в Могольской империи не завершилось и продолжалось после ее распада, причем на региональном уровне.

Различные народы, входившие в империю, находились на неодинаковых стадиях социально-экономического, политического и этнокультурного развития. Несмотря на усилия Акбара и его наследников, эта неравномерность углублялась. Региональное разделение труда, формирование рыночных связей между различными территориями, постепенное, но так и не завершившееся складывание рынка в масштабах империи,14) были важными факторами интеграции. Но этот процесс и в XVII в. не закончился, почему и не смог стать решающим в развитии империи к более высоким формам государственности. Вместе с тем внутренняя нестабильность, непрекращавшиеся войны, мятежи, карательные походы разрушали уже сложившиеся торговые связи, усиливали стремление к замыканию рынка в границах княжества или региона, стимулируя сепаратизм.

Одним из решающих факторов консолидации Могольской империи и превращения ее в действительно централизованное государство могла бы явиться стабилизация границ с отказом Моголов от дальнейших завоеваний. На сравнительно компактной территории, которую можно очертить примерно в рамках современного «пояса хинди» с прилегающими районами Гуджарата, Кашмира и частично Бенгалии (практически — в границах империи Акбара без его позднейших завоеваний на Декане), все реформы Акбара и процессы, на стимулирование которых эти реформы были направлены, развивались бы быстрее и успешнее. В таких условиях скорее оказалась бы возможной сословная консолидация. Да и религиозные реформы могли оказаться эффективнее в государстве, населенном лингвистически и этнически близкими народами, стоявшими примерно на одном уровне развития. Чувство этнической общности и принадлежности к единому государству в условиях политики «мира для всех» могло бы, при иных благоприятных условиях, стать противовесом кастовой и конфессиональной разобщенности социальных групп.

Но в Могольской империи стабилизации границ не произошло. Напротив, шел захват все новых и новых территорий. Причины этого далеко не исчерпывались жадностью и авантюризмом правящих кругов. Чтобы обеспечить лояльность всегда готовых к мятежу феодалов, среди которых значительную часть составляли чужеземцы — выходцы из Средней Азии, Ирана, Турции, Арабистана и пр., падишахи были вынуждены постоянно жаловать им земли в военный лен. Лишь это связывало мусульманскую знать с падишахом, который, по сути дела, был не венцом единой общественной иерархии (по-европейски: первым из дворян), а лишь удачливым представителем одного из кланов, ничуть не более благородного, чем [26] прочие. Что касается индусских феодалов, то они и подавно не стремились служить мусульманскому владыке «за идею». Попытка Акбара ликвидировать военно-ленную систему и превратить ленников-джагирдаров в офицеров и чиновников на жаловании оказалась самой неудачной из всех его реформ и была отменена, ибо вызвала массовое возмущение местных феодалов, этих столпов империи.

Джагирдары, получавшие от падишаха не столько землю, сколько право сбора налога с нее, стремились выколотить из населения как можно больше. Это приводило к оскудению территорий и обнищанию крестьян15). Налоговые поступления в казну, немалая часть которых и без того прилипала к рукам феодалов и чиновников, сокращались. Для их пополнения неизбежно приходилось расширять земельный фонд путем новых завоеваний. Побежденные не мирились с включением в состав империи и постоянно брались за оружие. Джагирдары, владения которых все более приобретали наследственный характер, присваивали себе права и почести, являвшиеся прерогативой государей, и при каждом удобном случае пытались стать независимыми от центральной власти.

Во всей истории Могольской империи не было, пожалуй, даже года, не отмеченного либо завоевательными войнами, либо мятежами и карательными экспедициями против них. Это создавало обстановку нестабильности. В условиях, когда та или иная территория в течение жизни одного поколения неоднократно переходила из рук в руки, единственной стабильной общностью, с которой человек мог ассоциировать себя, была не принадлежность данному государству и его правящей династии (средневековый человек — не гражданин, а подданный), но принадлежность к касте и общине. А одной из закономерностей создания централизованных государств средневековья было вмешательство центральной власти в те сферы жизни, которыми раньше безраздельно распоряжались местный обычай, община, цех, воля феодального властителя и церковь. Так, с развитием централизованных государств в средневековой Европе все меньше и меньше вольностей оставалось у городов, цехов, общин, рыцарских семей; все меньше действовал местный, унаследованный от предков обычай. Не случайно многие народные движения той эпохи требовали возвращения «доброго старого права»16).

В Индии же государство имело ограниченную сферу воздействия на человека, общину и касту. Стремясь к созданию централизованного государства, Акбар сделал несколько попыток вмешаться в те отношения, которые прежде регулировались исключительно кастой, общиной и религиозными законами: попытка запретить детские браки, браки между кузенами, самосожжение вдов. Сюда же относились установления, регламентировавшие обучение в школах: они предусматривали, что доминирующую роль в учебных программах должны играть математика, астрономия, медицина, естественные науки, история, местные языки; затем введение единого календаря, мер и весов. В отличие от его предшественников, мусульманских владык, которые вмешивались в жизнь подданных-индусов и запрещали не дозволенные шариатом виды искусства, одежду, посуду и праздники, Акбар исходил не из догматов «истинной веры», а из соображений общественного блага и здравого смысла. Подчеркивались жестокость обычая сати (самосожжения вдов), вредность мусульманской традиции брака между кузенами и индусской практики детских браков; новый календарь был не индусским и не мусульманским, а основанным на новейших достижениях астрономии. Абу-л Фазл выступал за вмешательство государства в те области экономики, которыми ранее безраздельно распоряжались община или каста. Он рекомендовал сборщикам налогов не доверять, как того требовал обычай, оценку урожая деревенским старостам, иметь дело с каждым крестьянином отдельно и предлагал, чтобы глав ремесленных каст назначало государство17). Однако в реальной жизни осуществить эти замыслы было трудно.

Акбар и его окружение понимали, что слишком активное вторжение [27] государства в жизнь каст и общин будет чревато взрывом недовольства, почему и не слишком усердствовали в этом направлении. Но если бы удалось сохранить принципы акбаровской религиозной политики, а укрепление государства за счет общинных, кастовых и конфессиональных привилегий имело бы те же мотивы, что при Акбаре, такая политика могла бы, пусть в ограниченной степени, принести положительный результат. О том свидетельствует и опыт социальных реформ и государственного строительства в современной Индии, отцы-основатели которой недаром высоко ценили наследие Акбара18). Преемники же реформатора постепенно отказались от его религиозной политики. Стремясь укрепить империю, они все больше мотивировали свои действия законами шариата, что вызывало сопротивление.

Расширение границ империи неминуемо вело к возврату доакбаровской модели государства. Могольская держава расползалась, как огромное масляное пятно. Чем большую территорию оно охватывало, тем слабее становился слой в центре. Включив в себя целый континент, империя могла существовать лишь как традиционная мандала, Золотая Орда или держава Тимура. Сепаратизм стал в ней таким же естественным явлением, как сезон дождей. Попытка Аурангзеба централизовать государство на мусульманской основе была обречена: она столкнулась и с протестом индусов, и с сепаратизмом самих мусульманских феодалов.

История Могольской империи дает, по крайней мере, два примера реформ, попыток консолидировать и укрепить государство. И все эти начинания потерпели неудачу. Чтобы осуществить задуманное Акбаром и окружавшими его просвещенными философами, нужно было прекратить завоевания и раздачу земельных пожалований феодалам. Но без ленных пожалований феодалы не стали бы служить могольскому престолу, а землю для новых пожалований негде было взять. Кроме феодалов никакая другая социальная сила стать тогда опорой трона не могла. Купечество было влиятельным, и его расположения Акбар добивался, но ни купцы, ни «люди пера» не могли составить основу армии и государственного аппарата.

Процесс создания централизованных государств во многих странах Европы, преодолевавших феодальную раздробленность, протекал при активной поддержке городов, крестьян и «интеллигенции», становым же его хребтом было этнически и конфессионально единое дворянство, обычно мелкое и среднее. Реформы Акбара предполагали одновременно и консолидацию основного правящего сословия, разделенного по конфессиональным, этническим и кастовым признакам, и централизацию государства. А логика исторического процесса требовала, чтобы первое предшествовало второму. Любое государственно-политическое переустройство требует адекватной социальной базы. Впоследствии в индийских феодальных государствах тоже предпринимались попытки реформ, аналогичных по направлению акбаровским. Но в большинстве случаев одной из главных причин их неудач был вакуум между реформаторской верхушкой и народом, отсутствие сплоченного сословия, которое могло бы стать опорой государства.

Для удачного завершения реформ Акбара требовалось, чтобы Могольское государство перестало быть самим собой. Государственная система, созданная по образцу держав Чингисхана и Тимура, была изначально не реформируемой. Это не умаляет заслуг того, кто все-таки решился на смелые шаги. Произошло столкновение двух мощных, полярно противоположных тенденций. Одна была направлена на консолидацию и централизацию. Ее олицетворяли растущие рыночные связи между регионами, элементы культурной общности населявших империю народов, процесс сословной консолидации, индо-мусульманский культурный диалог и синтез. Другая тенденция отражала языковую, этнокультурную, социальную неоднородность населения империи, рыхлость и незавершенность социальной и сословной структуры, неравномерность исторического развития разных [28] регионов и этносов, наличие раннефеодальных и племенных анклавов рядом с более развитыми областями. Последнее заслуживает особого внимания: известно, что централизованное государство в Англии возникло намного раньше, чем в других странах Европы, но Англию и Шотландию удалось объединить лишь к середине XVII в., при этом объединению долго и активно сопротивлялись, причем особенно яростно, шотландские горные кланы.

Конфликт между двумя отмеченными тенденциями явился главным детонатором взрыва, разрушавшего империю Моголов. Чтобы избежать этого при Акбаре, следовало прекратить завоевания, ликвидировать военно-ленную систему, усилить государственное вмешательство в сферы, контролировавшиеся общиной и кастой. Чтобы привести к успеху при Аурангзебе, нужно было ликвидировать этнокультурную и конфессиональную пестроту населения. В обоих случаях система должна была перестать быть сама собой, лишиться важнейших структурообразующих элементов. Это было непреодолимо.

Окончание - Распад империи Великих Моголов

4) АШРАФЯН К. З. Феодализм в Индии. М. 1977, с. 68, 168.
5) ABU-L FAZL ALLAMI. Ain-i Akbari. Vol. I. Delhi. 1978, p. 1-3, 287; NIZAMI Kh. A. Akbar and Religion. Delhi. 1989, p. 373-380.
6) ЧИКОЛИНИ Л. С. Государственно-правовая концепция Джанфранческо Лоттини. — Средние века. Т. 48. 1985; ТЕМНОВ Е. И. Макиавелли. М. 1979, с. 43-47; АНТОНОВА К. А., БОНГАРД-ЛЕВИН Г. М., КОТОВСКИЙ Г.Г. История Индии. М. 1973, с. 215; БЭШЕМ А. Чудо, которым была Индия. М. 1977, с. 505.
7) SINHA Н. N. The Development of Indian Policy. N. Y. 1963, p. 514-515; SRIVASTAVA M. P. Policies of the Great Mughals. Allahabad. 1978, p. 91.
8) HABIB I. The Agrarian System of Mughal India. Bombay. 1963, p. 269-270; АШРАФЯН К. З. Средневековый город Индии XIII — середины XVIII века. М. 1983, с. 173-184; РЕЙСНЕР И. М. Народные движения в Индии в XVII—XVIII вв. М. 1961, с. 253-261.
9) Ruqaat-i Alamgiri or Letters of Aurangzib. Delhi. 1972, p. 5-6.
10) SARKAR J. History of Aurangzib. Vol. V. Calcutta. 1924, p. 259-260. [32]
11) RICHARDS J. F. The Seventeenth-Century Crisis in South Asia. — Modern Asian Studies, vol. 24, 1990, № 4, p. 626-638.
12) ЖУКОВ Е. М., БАРГ М. А., ЧЕРНЯК Е. Б., ПАВЛОВ В. И. Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса. М. 1979, с. 247-255; АШРАФЯН К. З. Феодализм, с. 158-174; ABU-L FAZL ALLAMI. Ain-i Akbai. Vol. I, p. 4.
13) AMBASTHA B. Non-Persian Sources on Indian Medieval History. Delhi. 1983, p. 22; The Mirza Namah.— Mirza Kamran-Journal of the Asiatic Society of Bengal, 1913, p. 3-7; STEWART G. Marathas, Marauders and State Formation in Eighteenth Century India. Delhi. 1994, p. 183-195.
14) ЧИЧЕРОВ А. И. Экономическое развитие Индии перед английским завоеванием (ремесло и торговля в XVI—XVIII вв.). М. 1965, с. 106-120.
15) SARKAR J. English Translation of Tarikh-i Dilkasha. Bombay. 1972, p. 231.
16) ЛИФШИЦ Г. М. Реформационное движение в Чехии и в Германии. Минск. 1978, с. 135; Complaint and Reform in England, 1436—1714. N. Y. 1968, p. 32-39.
17) ABU-L FAZL ALLAMI. Op. cit. Vol. I, p. 287-289; vol. II, p. 29, 43, 51.

Автор и источник публикации: 

Ванина Е.Ю. "Расцвет и падение империи Великих Моголов", Вопросы истории. № 12, 1997 г. http://annals.xlegio.ru


Комментариев : 0

Напишите отзыв или вопрос

Укажите email для уведомлений об ответе (не показывается).
ш
Э
п
р
з
Введите код без пробелов, учитывая регистр