Об Индии и индийской культуре, самостоятельных путешествиях по Азии и пути к себе

Современная архитектура Индии

Архитектура в Индии - это игра форм, вызывающая удивление. Если бы какой-нибудь историк занялся исследованием течений, которые влияли на индийскую архитектуру со времени достижения независимости, то ему пришлось бы столкнуться с огромными трудностями при определении отчетливых периодов и стилистических эпох.

Индийская архитектура напоминает вид природы в джунглях. Отвлеченный изобилием взгляд сначала видит только густую растительность, состояние полного хаоса. Только когда фокус сужается до одного дерева или куста, можно различить его ботанический вид, и возникает какой-то порядок. Именно такое впечатление возникает от индийской архитектуры. Сумбур строений, которые составляют уличный пейзаж в любом индийском городе, может быть скучным, посредственным или великолепным, претенциозным или прекрасным, скромным или утонченным, но это всего лишь смесь разных архитектурных стилей - английского, сталинского, модернизма, псевдо-колониального, даже псевдо-индииского...

В пьянящей атмосфере после получения независимости колониальное бунгало выглядело возмутительным в глазах миллионов индийцев, которые праздновали рождение новой нации. Как могла архитектура чужого народа - пусть даже максимально приспособленная к индийским условиям - стать приемлемой для свободных людей? После 300 лет колониального правления было очень важно заменить бунгало на что-то новое, что-то символизирующее дух свободы.

Освобожденные от архитектурных оков новые индийцы были готовы к радостным экспериментам. И вот, создавая проекты своих домов, они обошлись без таких архаических понятий, как удобство и практичность, и начали строить вольные копии европейских дворцов и вилл, беря за образец европейские архитектурные журналы, контрабандой привезенные с Запада. На фасадах стали появляться ренессансные окна, барочный декор, поздне-готические фронтоны. А внутри домов декоративная лестница, скопированная из голливудского фильма, могла соседствовать с настоящей лестницей для подъема на второй этаж; из готического окна можно было увидеть разве что молочный киоск на улице. Карнизы и декоративные элементы из Германии, Греции и Италии объединялись в дружественную композицию, радующую глаз - особенно закрытый. Наконец-то индийская архитектура освободилась от засилья какой-то одной иностранной державы!

Примерно в то же время один французский архитектор бродил по равнинам Пенджаба, где нашел место для новой столицы штата Чандигарха. Постепенно образ демократического города начал приобретать зримые очертания, словно бы с неба опустилась огромная прямоугольная решетка широких улиц и домов из серого бетона. Даже адреса были демократичными - 6J/36, Сектор 23-А. Неру, который пригласил недальновидного француза, был несколько озадачен строгостью плана и километрами его бетонной пустоты. Но, в конце концов, думал он, индийская культура и без того слишком сложна, а ее отношение к жилищу слишком провинциально. Демократия виделась в открытости, в километрах асфальтированных дорог, в огромных пыльных площадях, далеких от компактных, тесных, затененных строений традиционных индийских городов.

По мысли Неру, Чандигарх, построенный Ле Корбюзье, должен был стать огромным скачком вперед, Но в глубине души, однако, Неру знал, что Корбюзье с его модернизмом не сможет по-настоящему укорениться в Индии. Чандигарх мог стать только символом перемен -ведь новой нации символы были необходимы. Для настоящего строительства Неру принял более амбициозную архитектурную модель -социалистическое государство, воодушевленное развитием техники и экономическим ростом, и «новые храмы для современной Индии».
Не успел просохнуть бетон в Чандигархе, как началась новая фаза: планы развития городов, новые организации, здания правительственных учреждений, заводы, дамбы, мосты и электростанции. Бетон стал символом новой Индии. Залитый в ржавые формы, оставшиеся от Корбюзье, он доминировал по всей стране, от дамбы в Бхакра Нангале до студенческих городков индийских технических вузов. Архитекторы наперегонки устремились вперед; подстегиваемые импульсом модернизма, они даже не задумывались о том, что делают.

Департамент общественных работ протянул свои длинные руки от населенных племенами районов штата Мадхья-Прадеш до снежного Химачала или влажной прибрежной Кералы, возводя почтовые отделения, железнодорожные вокзалы, школы, поликлиники. Независимо от особенностей ландшафта, культуры, климата или растительности, через некоторое время вся страна стала выглядеть одинаково. Суды были похожи на школы, школы - на фабрики, а фабрики - на больницы: серые бетонные формы без малейшего пятнышка в виде украшения. Да, это все было несомненно индийским - чешуйчатые пористые стены снаружи, отслаивающаяся штукатурка, потолки, освещенные голой неоновой лампочкой, свисающей на проводе.

Затем, во время великого экономического бума 90-х, архитектура изменилась. Она приобрела нетерпеливое адреналиновое напряжение мгновенного соблазнения: огромный материалистический шведский стол, который использует глобальные технологии для показа новых форм прекрасной жизни. Двадцать лет назад делийский пригород Гургаон был пыльной деревней: стада буйволов, глинобитные хижины, сонные мужчины на раскладушках; так же выглядели Уайтфилдс рядом с Бангалором или Гомтинагар рядом с Лакхнау. Сегодня они изменились, как и многие глубоко провинциальные города вроде Мирута и Джабал-пура, куда пришла культура торговых центров и многозальных кинотеатров, которые ежедневно привлекают толпы людей с широко раскрытыми глазами. Они приходят, одетые в американские джинсы и шорты-бермуды, целыми семьями лижут мягкое мороженое, жуют кукурузу с масалой, проходят мимо магазинов Rolex и Nike, вытаскивают из карманов кредитные карточки и мобильные телефоны, стремятся стать самыми выдающимися потребителями в мире. Архитектура здесь -только пособник, еще один из задуманных Неру храмов современной Индии. Наши расточительные потребители, которых больше не удовлетворяют фасады из стекла и алюминия, прибегают к фантазиям: сказочные замки с башенками, голубятнями и писающими в фонтаны Купидонами, многоквартирные дома с коринфскими колоннами, раджастханские павильоны, устроенные на крышах.

Днем, в сверкании нержавеющей стали и зеркального стекла, и ночью, в сиянии неоновых огней, я чувствую себя рассредоточенным и потерянным. Меня не оставляет раздражающее ощущение того, что я принадлежу другому времени. Старое определение архитектурного сооружения как удобного места для отдыха, больше не действует. Здание -это уже не пространство, а техническое приспособление. Лучшее здание - это то, в котором больше стали и стекла, больше проводов, больше генераторов, больше мест для парковки, более скоростные лифты. Больше не надо задумываться о верандах и дворах, ведь солнечный свет, падающий на десятиэтажное здание из ламинированного стекла, можно легко компенсировать 2000-тонной установкой для кондиционирования воздуха. Вряд ли кто-то серьезно рассматривает другую альтернативу - грязные, облупленные, загаженные рекламой стены муниципальных рынков.

Американский архитектор Луис Кан, который разработал проект Индийского института управления в Ахмедабаде, назвал архитектуру вдумчивым созданием пространства. Ле Корбюзье называл ее мастерской, великолепной игрой форм, собранных вместе под светом. Изучая архитектуру 25 лет назад, я не сомневался, что так и есть. Утопия была не отвлеченной идеей, а проектом, который можно завершить за шесть недель. Сейчас, когда я стал практикующим архитектором, мой угол зрения сузился. Я знаю цену мрамора и дизайнерской сантехники. Я знаю, сколько денег нужно, чтобы муниципальные власти одобрили проект. Я страстно говорю о глинобитных домах и нуждах сельской бедноты, но делаю я ровно противоположное. И я строю бесплатно, потому что я знаю, что всегда могу получить свои пять процентов от подрядчика.

Автор и источник публикации: 

Гаутам Бхатиа, архитектор и писатель. Outlook. Индийский вестник №12 2007


Комментариев : 0

Напишите отзыв или вопрос

Укажите email для уведомлений об ответе (не показывается).
б_агоденствующий: