Индийские нага, часть 2

Обычно молитвы и жертвоприношения приурочиваются к началу или окончанию промысла. Так, выходя на промысел, охотник ангами обращается к духам-хозяевам с просьбой: “С твоим именем я вышел и в надежде на твою помощь. Я молю тебя открыть мне свои владения и дать мне своих животных”14. Охотник коньяк, прежде чем отправиться на промысел, жертвует верховному божеству Гавангу немного таро и просит его о самой высоко ценимой среди большинства нага добыче: “Гаванг, сделай так, что бы я столкнулся с дикими свиньями или кабаном”15.

Для обеспечения успеха и безопасности рыболовного промысла с использованием лодкообразной ловушки (один из наиболее уловистых способов добычи рыбы) рыбаки ао перед началом строительства этой ловушки собираются на месте будущих работ и приносят в жертву своему верховному божеству Личабе куриное яйцо, вымаливая у него удачу (16).

После успешной охоты коньяк отрубает небольшой кусочек мяса от убитого животного и бросает его в джунгли специально для верховного божества Гаванга, приговаривая: “Пошли мне в будущем такую же удачу”17. Лхота жертвуют Ситуинго от каждого убитого ими оленя самую лучшую часть – печень. При чем, это пожертвование разделяется на 11 частей, шесть из которых заворачивают в один большой лист, а пять – в другой. Жертву духу-хозяину съедает самый старейший представитель рода, охотники которого принимали участи в промысле вместе со своими охотничьими собаками18. У ангами принесение жертвы верховному божеству приняло более сложную форму своеобразного обряда. Охотник, возвращающийся с промысла в деревню, должен съесть свой ужин за ее границами, а войдя в нее, имеет право только пить пиво. Подойдя к своему дому, он кладет голову убитого животного около двери. Его жена или кто-нибудь из женщин приносит в тыквенной бутыли пиво и наливает в чашку, специально сделанную из листа дерева “пфенионью” (к сожалению, источники не позволяют идентифицировать дерево), которую держит охотник. Это пиво он жертвует божеству следующим образом: медленно льет его на голову животного, приговаривая при этом: “Я убил это животное, позволь мне убить еще”. Затем, он одаривает кусочками мяса старейшин деревни, а оставшуюся часть кровные родственники охотника готовят на улице напротив его дома и съедают. Сам охотник мяса не получает, ему отдают только череп животного в качестве трофея.

Вообще, у ангами охотник не имеет права есть мясо убитой им дичи до тех пор, пока он не убьет не менее 150 крупных животных (19).
Думается, что этот запрет связан с существующей у нага верой в “дурное” влияние, которое оказывает убитое животное на охотника (20). Данный обряд имеет много общего с обрядом, совершающимся по случаю убийства врага, что отмечали почти все исследователи. Вероятно, в этом прослеживается ведущая роль в общей системе религиозных представлений земледельцев нага культа плодородия, который выступает у них в форме охоты за головами. Слияние промысловых культов с культом плодородия представляется нам совершенно естественным процессом в силу самого целевого назначения этих культов. Тесное переплетение промысловых культов с культом плодородия проявляется, по нашему мнению, и в твердой вере в то, что успешная охота за головами всегда приносит удачу в охотничьем промысле. Дж. Миллз отмечает, что в период его работы среди племени ао в начале XX в. из уст в уста передавалось известие о том, как после успешного рейда за головами охотники деревни Чунгтиа организовали две облавы на диких свиней и добились большого успеха. Добыча была огромной: в первом случае поймали – 51 животное, во втором – 63, и в этом же году был необычайно высокий урожай зерновых (21).

Еще в большей степени эта вера проявляется в ежегодно проводимых в начале сельскохозяйственного года сложных церемониях, суть которых – гарантировать безопасность и добычливость промысловых экспедиций, и одновременно обильный урожай зерновых. С этой целью ао рода Мерангконг приносят в жертву камню небольшую свинью и двух петухов. Этот камень, называемый ими Азатибалунг, лежит на берегу реки Милак22. Лхота перед вырубкой леса на участках джхума организуют большую праздничную церемонию – Пуотсоа-Фест, составной частью которой является умилостивление духа-хозяина вод. Этот обряд регулярно проводится на реке Даянг. В ходе него ловят рыбу одним из древнейших способов – отравлением воды растительными токсинами. Перед началом церемониального лова духу-хозяину вод приносят жертву. Накануне церемонии в заранее установленный день жрец (знахарь) и все мужчины деревни ловят в джунглях живую птицу. В день церемонии на берегу реки ее убивают и делят на части: 10 кусочков мяса кладут на правый берег, а 9 – на левый. Затем, изготавливают небольшой бамбуковый плотик, на который кладут куриное яйцо, немного хлопка, а в центре – за лапку привязывают ранее пойманную в джунглях живую птицу. Плот пускают по течению и внимательно наблюдают за ним; если он опрокинется – это дурной знак: кто-то из жителей деревни в ближайшее время утонет. Затем, в реку опускают немного истолченного растительного сырья, жрец входит в воду и начинает барахтаться, подражая оглушенной рыбе. Его помощник ныряет, хватает его и кричит: “Я поймал такую-то и такую-то рыбу!” Он выкрикивает название различных ценных пород промысловых рыб. Только после этого можно начинать лов. Первая пойманная рыба жертвуется духу-хозяину вод таким же образом, как ранее поступили с курицей; остальную добычу мужчины делят между собой и возвращаются домой (23).

Нага твердо верят, что нарушение промысловых традиций неизбежно повлечет за собой гнев духов-хозяев, и в результате случится какое-либо несчастье. Так, рыбаки лхота считают, что если кто-то утонул во время промысла, значит это гневается хозяин вод Тхюпфу. В этом случае, каким бы большим не был улов, его нельзя нести в деревню, так как гнев духа-хозяина перекинется на всю деревню. Вся рыба, пойманная до несчастья, должна быть приготовлена и съедена на месте промысла. Кроме того, что бы гнев Тхюпфу не коснулся деревни, рыбакам необходимо пройти своеобразный очистительный обряд, который состоит из двух частей: первая – очищение водой; вторая – очищение огнем и дымом. Первая часть обряда проводится прямо на реке. Каждый рыбак перед уходом с реки смахивает с правой руки воду и просит духа-хозяина забрать свой гнев обратно. После этого, за околицей деревни, прежде чем рыбаки войдут в нее, они проходят очищение огнем и дымом. С этой целью каждый человек должен “перешагнуть через дым костра”, специально разведенного старейшим членом деревни, а также подержать в нем свои украшения и орудия промысла и вымыть руки в специально принесенной для этого случая воде. Весь этот обряд обязательно должен пройти и любой человек из другой деревни, который присутствовал при неудачном лове, прежде чем он сможет войти в свою собственную деревню. Всю эту церемонию наблюдал у лхота в деревне Лотсю в 20-х годах нашего века английский исследователь Дж. Миллз. При рыбной ловле на реке Даянг погиб сын старейшины деревни. Гибель его рыбаки объяснили гневом духа-хозяина вод на то, что они нарушили вековые традиции: а именно, в силу запрета колониальной администрации, прекратили применять самый древнейший коллективный способ лова рыбы – отравление реки смертоносным ядом “део-бих”, который давал богатейший улов. Серьезность наказания – гибель именно сына старейшины, они объясняли серьезностью своего “проступка”24. Дело в том, что в представлении земледельцев нага результаты общинного промысла рыбы с использованием отравляющих веществ тесно связаны с результатами общинного земледельческого труда на полях джхума: чем богаче улов – тем обильнее будет урожай зерновых. Смертоносные токсины всегда обеспечивали достаточно обильный улов и этим, в представлении нага, гарантировали хороший урожай зерновых25.

Вероятно, именно эта вера в зависимость будущего урожая от успехов коллективного промысла с использованием растительных токсинов, в значительной степени обусловила широкое применение и ведущую роль данного способа добычи рыбы у племен нага, практикующих джхум, вплоть до наших дней. Те же племена, которые перешли к более продуктивной и дающей стабильный урожай форме обработки земли – орошаемому земледелию, – постепенно отказались от него, как это произошло у ангами и тангкуль.

Нага наделяют сверхъестественными качествами тех животных, которым удавалось долгое время уходить от погони. Так, Дж. Миллз пишет, что часто слышал об одном из них – серау, живущем около деревни Окотсю. Исследователь приводит бытующий у лхота рассказ о том, как однажды охотник метнул в этого серау копье, и оно пролетело сквозь животное, не причинив ему вреда; в другой раз в течение 10 минут в него стреляли из ружья, а животное стояло неподвижно и смотрело на стрелявшего. В обоих случаях охотники целый год болели. Подобные рассказы встречаются среди ангами, сема и ряда других племен26.

Особо почтительно относятся нага к тем животным, которые являются главным объектом охоты данного племени или же охота, на которых требует большого мастерства, мужества и искусства. Одним из таких животных является у большинства племен кабан. Фактический материал позволяет сделать вывод, что полностью сформировавшегося культа кабана у нага не существует, тем не менее, отдельные его элементы прослеживаются довольно четко. Во-первых, у большинства нага специально, с целью получения мяса, на кабана не охотятся; во-вторых, охотник, убивший животное никогда не будет вслух говорить об этом и никогда не украсит себя клыками убитого им зверя. Его ожерелье будут составлять клыки кабана, убитого другим охотником. В-третьих, ожерелье из клыков кабана является символом смелости, доблести и большого искусства в обращении с оружием. Поэтому, носить такое ожерелье может только тот, кто убил кабана, хищного зверя (тигра или леопарда) или провел успешный рейд за головами27.

Другим объектом охоты, по отношению к которому все нага испытывают не только почтение, но и суеверный страх является двурогий калао, одна из разновидностей птиц-носорогов. Эта птица считается у нага одной из самых ценных добыч. Большие красивые хвостовые перья двурогого калао являются непременным украшением церемониального костюма воина; у большинства племен они считаются символом смелости, доблести и охотничьего мастерства. Это не случайно. Двурогий калао – крупная, размером от 100 до 160 см, хищная, плотоядная птица. Она имеет большой – 23-25 см – крепкий клюв с наростом и когтистые цепкие лапы. Добыть такую птицу необычайно сложно. Поэтому, хвостовые перья двурогого калао одновременно выступают символом богатства и высокого социального статуса того, кто их носит28. Некоторые племена, например, восточные ренгма, настолько благоговеют перед ней, что не употребляют в пищу мясо этой птицы, а используют только ее перья. Другие, как, например, западные ренгма, биологические ресурсы территорий которых скудны, ценят ее не только за хвостовые перья, но и за мясо. Западные ренгма достаточно часто охотятся на птицу-носорога, но у них считается позором и бесчестьем ловить ее петлями. Они полагают, что только крайняя нужда и бедность могут оправдать этот способ охоты, поэтому, в их представлении, он является свидетельством отчаянного положения человека. Перед такой охотой необходимо совершить своеобразный предохранительный обряд: а именно, утром, перед выходом на промысел, прежде чем покинуть свой дом, охотник должен переступить через блюдо с рисом и произнести слова, как будто бы он обращается к птице: “Я ничего не хочу есть и пить, я только хочу поймать птицу-носорога”. Эти слова и действие, во время которого они произносятся, нага рассматривают как признак безумия и считают, что птица тоже воспримет их таким образом. Вернувшись вечером с охоты, человек должен показать, что он снова стал разумным. С этой целью перед ужином он обязательно должен сказать: “Теперь нам нужна пища и питье”. Западные ренгма полагают, что нельзя бурно радоваться, если в установленные петли попадется сразу несколько птиц, Так как это рассердит птицу-носорога, и она накажет охотника – улетит от него, когда он будет вынимать добычу из петли. Рассказывают историю о бедном охотнике, который за один раз поймал в свои петли девять двурогих калао, громко обрадовался и закричал от восторга, но когда он стал вынимать птиц из петель, восемь – улетели и только одну птицу ему удалось удержать29.

У нага существует целый ряд определенных дженн, связанных с охотой и рыбной ловлей, которые соблюдаются как в предверии промысла, так и по его окончании. Следует отметить, что нага используют слово “дженна” для обозначения разнообразных местных запретов. Происходит оно от ангамского слова “кенна”, означающего буквально “это запрет”. Слово “дженна”, по данным источников, используется в двух случаях: а) означает фактический день отдыха всей деревни от работы на полях; б) означает какой-либо запрет: пищевой, половой, производственный и т.п. Практически действие этого слова простирается далеко за понятия дня отдыха и простого запрета и включает в себя целую серию ритуальных действий или церемоний, участниками которых бывают все жители деревни. В основном, такие дженны связаны у нага с земледелием. Однако, по традиции, дженна как день отдыха для всей деревни наступает после успешного проведения коллективной охоты на основных промысловых животных, например, на свиней у ао, или после успешной охоты на сильного и опасного зверя: а именно, на слона у ренгма и ао, на кабана у большинства племен нага30.

Ярким примером дженн как совокупности обрядовых действий, являются церемонии очищения, которые получили распространение в племенах, практикующих охоту с собаками: лхота, сема, западные ренгма. Эта церемония совершается ежегодно до начала охоты, обычно в январе месяце и состоит из двух частей: первая – очищение водой; вторая – очищение огнем31. В день церемонии владельцы охотничьих собак вместе с собаками собираются в определенном месте, удаленном от всяческих троп, куда категорически запрещено приходить женщинам. С собой они приносят немного воды, которой омывают морды и лапы каждой собаки; шерсть расчесывают строго десять раз специальной семизубой щеткой, приговаривая: “Ваши носы должны быть чуткими; если животные пришли с горы Джапво, вы должны выслеживать их; и т.д.”, перечисляя все возможные маршруты дичи. После этого убивают цыпленка и разжигают костер. Цыпленок обязательно должен быть пойман утром без разрешения хозяина, как будто бы он является дикой птицей, хотя накануне вечером хозяину сообщают об этом намерении и даже платят. Думается, что в прошлом в этой церемонии действительно использовали дикую птицу. Как это до сих пор продолжают делать лхота на празднике Пуотсоа-Фест, посвященном духу-хозяину вод. Использование домашней птицы, тем более плата за нее, вероятнее всего является более поздней модификацией обряда. Цыпленка опаливают и разделывают на куски, самый старый член общины предлагает его духу-хозяину следующим образом: десять кусочков мяса на листе “сатсю” он держит в правой руке, а девять – таким же образом в левой, а потом съедает их. После этого, он становится лицом строго на восток, ему в руки вкладывают все копья. Неожиданно старик рассыпает их на земле перед собой, и тот человек, чье копье дальше всех упало в перед, добудет наступающем промысловом году самую богатую добычу на охоте. В завершение все очищаются огнем, при этом, в отношении охотничьих собак строго соблюдается половой признак: сначала через огонь проводят кобелей, затем сучек. После собак через огонь проходят мужчины, согласно их возрасту. Только после совершения данного обряда можно выходить на промысел32.

У лхота дополнительная очистительная церемония огнем охотников и их собак обязательно совершается в том случае, когда убит олень, являющийся собственностью духа-хозяина джунглей Ситуинго. В представлении лхота узнать этого оленя очень легко, так как у него разорвано ухо и сделал это, как полагают лхота, сам дух-хозяин. Убив животное с такой отметиной, лхота сразу же прекращают промысел (хотя добычу они могут использовать в пищу). После этого, все должны пройти очищение огнем. Обряд совершается в течение нескольких дней и разделен на определенные этапы. В первый день жены хозяев собак варят крепкое рисовое пиво. На следующий день посторонним категорически запрещено входить в дома хозяев промысловых собак. На третий день пиво разбавляют водой, а рис, из которого его варили, отдают на съедение собакам. После этого, хозяева вместе со своими собаками во главе с самым старым членом общины идут в джунгли на специально выбранное место и разводят костер. Охотники поднимают собак на руки и проносят сквозь дым, говоря при этом: “мы сварили новое крепкое пиво и разожгли новый огонь и очистили собак. Все олени, где бы они ни были, могут опять прийти в нашу деревню и при помощи этих собак их можно будет поймать”. Затем все внимательно рассматривают насекомых, пролетающих или проползающих рядом с костром; если это будет большое насекомое – собаки поймают зомбара, если маленькое – мунтжака33. Все церемонии очищения у нага наделены глубоким магическим смыслом и, в первую очередь, представлением о том, что подобное всегда вызывает подобное.

Следует отметить разнообразие социального оформления промыслового культа у нага. В том случае, когда совершаются общедеревенские церемонии, все ритуальные действия выполняют определенные посредники между миром людей и миром духов, в роли которых выступают деревенские жрецы и их помощники; в том случае, когда церемонию совершает охотничья или рыболовецкая партия, функции посредника выполняет руководитель отряда, которым обычно является самый опытный, знающий и самый старший по возрасту из промысловиков. Кроме того, у значительной части нага, особенно при индивидуальном промысле, промысловые обряды выполняются, как правило, отдельными промысловиками каждым за себя без всякого участия какого-либо другого посредника.

Таким образом, связанные с важными отраслями производственной деятельности нага промысловые культы тесно переплелись с другими формами раннерелигиозных верований и в первую очередь с культом плодородия. Это переплетение настолько прочно, что в большинстве случаев определенно вычленить тот или иной элемент бывает не только трудно, но и невозможно; и весь этот комплекс традиционных религиозных верований, анимистических в своей основе, глубоко пронизан магией. Причем, если охотничьи культы в большей или меньшей степени распространены почти у всех племен нага, то промысловые рыболовческие культы распространены главным образом среди тех племен, в экономической жизни которых рыболовство играет наиболее существенную роль.

В настоящее время все нага, даже христианизированные, продолжают придерживаться своих традиционных религиозных представлений, различных дженн и церемоний, примет и предписаний, связанных с промысловой деятельностью, почти в неизменной форме. Во многом это обусловлено сохранением и функционированием всего комплекса “присваивающих” отраслей хозяйства нага в их традиционно сложившейся форме34. Кроме того, в охотничьем и рыболовном промысле всегда велика роль риска, охотничьего “счастья”, нередко на лицо и прямая опасность для самого промысловика. Человек здесь больше, чем в любой другой отрасли хозяйства, чувствует себя во власти стихийных сил или грозного противника. Порой он прямо сознает свою беспомощность перед ними. В наши дни даже в экономически развитых этносах промысловики (охотники и рыболовы) остаются самыми суеверными людьми.

14. Hutton J. The Angami Nagas… с. 197.
15. Furer-Haimendorf Ch. The Konyak Nagas… с. 100.
16. Census of India. 1961. Waromung. An Ao Naga Village. New Delhi. Monograph Series. Vol. I, pt. VI, 1966. с. 70.
17. Furer-Haimendorf Ch. The Naked Nagas. London, с. 228; Furer-Haimendorf Ch. The Konyak Nagas… с. 100.
18. Mills J. The Lhota Nagas… с. 65.
19. Hutton J. The Angami Nagas… с. 240-241.
20. подробнее смотри работу Авилова И. К. Приметы, предписания и запреты, связанные с промысловой деятельностью индийских нага… с. 144-149.
21. Mills J. The Ao Nagas. Oxford University Press, 1973. с. 208-209.
22. Mills J. The Ao Nagas… с. 218; Маретина С.А. О культе камней у нага // Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии. М.: Наука, 1970. с. 175-188.
23. Ganguli M. Reise zu den Naga… с. 71; Mills J. The Lhota Nagas... с. 125.
24. Mills J. The Lhota Nagas… с. 160-161.
25. Elvin V. The Nagas in the Ninteenth Centuary. Oxford University Press, 1969. с. 55.
26. Hutton J. The Angami Nagas... с. 180; Mills J. The Lhota Nagas... с. 170.
27. Hutton J. The Sema Nagas... с. 78; Simoons P. Eat not this flesh… с. 22-23; Elvin V. The Nagas in the Ninteenth Centuary… с. 67, 323.
28. Furer-Haimendorf Ch. Spring Festival among the Konyak Nagas of Assam // Geographical Magazine, 1938. Vol. VII, № 4. с. 248; Furer-Haimendorf Ch. The Naked Nagas… с. 141; Ganguli M. Reise zu den Naga… с. 131; Mills J. The Lhota Nagas... с. 14; Mills J. The Ao Nagas… с. 45.
29. Mills J. The Rengma Nagas… с. 104-105.
30. Simoons P. Eat not this flesh… с. 44, 109; Mills J. The Rengma Nagas… с. 96.
31. Mills J. The Rengma Nagas… с. 101; Hutton J. The Sema Nagas… с. 76; Mills J. The Lhota Nagas… с. 64-65.
32. Mills J. The Rengma Nagas… с. 101.
33. Mills J. The Lhota Nagas… с. 64-65.
34. Авилова И. К. Традиционное хозяйство индийских нага (общая характеристика)… с. 62-75.