Об Индии и индийской культуре, самостоятельных путешествиях по Азии и пути к себе

Образ Индии в русской литературе: между реальностью и мечтой

Тема Индии в русской литературе является достаточно ранней. Имея своим истоком древнерусскую литературу, она с течением времени видоизменялась, приобретала новые черты, но оставалась постоянным объектом внимания русских писателей.

Уже на древнерусском материале можно утверждать, что русское духовное мировоззрение не только способно иметь точки соприкосновения с мировоззрением индийским, но и способно принять его. Ведь «Александрия» и прочие переводные произведения Древней Руси, содержащие упоминания об Индии, рассказывали и о других странах (Персии, Месопотамии). Однако в древнерусском мироощущении именно Индия занимает особое место как страна мечты, колыбель мудрости, воплощение рая на земле.

В отечественном литературоведении тема Индии в русской литературе разработана недостаточно подробно. Отчасти это объясняется отсутствием видимых непосредственных литературных связей, географической отдаленностью стран друг от друга, а также той самой «сосредоточенностью литературоведов на немногих объектах и вопросах изучения», о которой говорил Д.С. Лихачев, отмечая, что таковая противоречит основному общественному смыслу существования самого литературоведения: «В литературоведении нужны разные темы и большие “расстояния” именно потому, что оно борется с этими расстояниями, стремится уничтожить преграды между людьми, народами и веками».

Число русских писателей Нового времени, обращавшихся к образу Индии, поистине огромно. Так или иначе индийская топика представлена в произведениях и именитых и малоизвестных писателей: М.В. Ломоносова, И.А. Крылова, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, П.А. Каленова, М.Д. Деларю, Д.П. Ознобишина, А.А. Фета, Д.Н. Цертелева, К.Р. (К. Романова), П.Д. Бутурлина, С.Я. Надсона, Д.С. Мережковского, К.Д. Бальмонта, А. Белого, В.Я. Брюсова, И.А. Бунина, Н.С. Гумилёва, Вяч.И. Иванова, Вс.Вяч. Иванова, М.А. Волошина, В. Хлебникова, Н.А. Клюева, Н.К. Рериха, С.М. Городецкого, Н.С. Тихонова, В.Г. Лидина, Э.И. Выгодской, М.И. Чистякова, В.П. Астафьева, П.Ф. Алисова, И.А. Ефремова, А.Р. Беляева, В.С. Высоцкого, Б.Б. Гребенщикова и др.
Одни писатели лишь упоминали Индию или включали отдельные индийские мотивы в свои сочинения, другие целиком посвящали свои произведения данной теме. Обилие писательских имен и произведений не позволяет подробно и всесторонне проанализировать всю литературу по данной теме в рамках одной диссертации. Для анализа выбраны наиболее репрезентативные произведения, отражающие характерные для своей эпохи особенности восприятия Индии. Кроме того, для нас имеет значение степень их изученности – предпочтение отдавалось неизученным или малоизученным текстам.

До сих пор обобщающего исследования образа Индии в русской литературе проведено не было. Как правило, ученые освещают данный вопрос на материале отдельных произведений («Хожение за три моря» Афанасия Никитина, «Сказание об Индийском царстве» и др.) или творчества избранных авторов. Так, имеются исследования, посвящённые индийской тематике в творчестве А.С. Пушкина (Д.И. Белкин, П.И. Тартаковский), Л.Н. Толстого (Б.И. Попов, А.И. Шифман, Д.В. Бурба и др.), Н.К. Рериха (Ю.Ю. Будникова, Л.В. Шапошникова и др.), И.А. Бунина (О.В. Сливицкая, Э.И. Денисова, Т.К. Лобанова), писателей-символистов (П.И. Тартаковский, М.В. Панов, Г.В. Цыкунова и др.).
Особо следует отметить работы индийских исследователей, проявляющих в последнее время большой интерес к вопросу сопоставления литератур и фольклора наших двух стран. Среди подобных исследований – «Мотив и структура волшебной сказки (Сопоставительное изучение русских и азиатских волшебных сказок)» П. Дас, «Философские традиции в лирике Тютчева и поэзии маратхи» М. Баде, «Взаимодействие русской поэзии с художественным наследием Индии» Д. Рагхуванши, исследования, посвящённые сопоставительному анализу творчества Л.Н. Толстого и Р. Тагора (Т. Бхаттачария), Ф.И. Тютчева и Р. Тагора (А. Бандьопадхьяй, Д. Дасгупта), Ф.И. Тютчева и Нирала (Х. Панде, А. Трипатхи), многочисленные работы, посвящённые сравнению творчества А.П. Чехова и Премчанда, Р.К. Нараяна, Бонофула.

Целью нашего исследования является рассмотрение образа Индии в русской литературе от древности до XX в., а также изучение влияния индийской культуры на русскую литературу.

Во «Введении» обосновывается актуальность, новизна и научная значимость темы исследования, формулируются его цели и задачи, характеризуется степень разработанности проблемы, устанавливаются методологические принципы анализа. Дается общая характеристика развития темы Индии в литературном процессе России, – от древнерусской литературы до литературы ХХ в. включительно. Предлагается краткий обзор материалов и научных трудов по данной теме.

Первая глава «Образ Индии в древнерусской литературе» разделена на два параграфа.
Первый из них, «Переводная литература об Индии», посвящён анализу различных по времени написания и характеристике Индии памятникам. Анализируются «Повесть о Варлааме и Иоасафе» как произведение, являющее собой жизнеописание индийского царевича; «Сказание об Индийском царстве» как памятник, содержащий исключительно позитивную оценку Индии; «Луцидариус, или Златой бисер», сборник, относящийся к категории народных «энциклопедий», содержащий преимущественно негативную оценку индийских традиций. Мы также уделили внимание апокрифу «Хождение Зосимы к рахманам» из сборника монаха Ефросина. Особенностью этого переводного памятника является интерполяция Ефросина, в которой отражена его личная оценка образа жизни рахманов.

В «Повести о Варлааме и Иоасафе» мы уделили основное внимание притче «об инороге». Наиболее распространено мнение о ее индийском происхождении (А.Н. Веселовский, Ф. Либрехт), но некоторые исследователи считают более вероятным центральноазиатское происхождение притчи (А.И. Кирпичников, В.И. Кузнецов, И.Н. Лебедева). Мы присоединяемся к мнению об индийском происхождении притчи. Некоторые ее образы и символика могут быть объяснены только в контексте индийских традиций. Среди них — пространство, по которому бежит человек, спасаясь от инорога-смерти, прежде чем попасть в ров-мир. Учение о реинкарнациях, существующее в Индии, называет это пространство колесом сансары или цепью рождений. Два варианта притчи приводятся в «Махабхарате». Популярность «Повести о Варлааме и Иоасафе» у русских книжников, включение имен ее героев в церковный календарь, обращение Л.Н. Толстого к образам притчи и воспроизведение им в своем тексте древнеиндийского обряда при отсутствии этнографической информации («Исповедь») позволяют говорить о некой духовной общности Индии и Руси. Непосредственно об Индии «Повесть о Варлааме и Иоасафе» содержит довольно скупые сведения. Это языческая страна, царь которой, Авенир, на протяжении почти всего повествования выступает как противник христианства, но в итоге становится христианином.

В этой связи примечательно начало «Сказания об Индийском царстве»: его владыка, «царь и поп» Иоанн, заявляя о своей приверженности христианству, с самых первых строк словно бы подчёркивает разницу между собой и Авениром. «Сказание…» входило в состав сборника монаха Кирилло-Белозерского монастыря Ефросина. Некоторые произведения, включенные в сборники Ефросина, не встречаются в других рукописях и могут быть признаны его собственными сочинениями. Такова, например, характеристика рахманов в составе текста из Амартола «Хожение Зосимы к рахманам». Ефросин добавляет, что рахманы не знают «ни храмов, ни риз, ни даров, ни купли, ни продажи, ни свару, ни боя, ни зависти, ни вельмож, ни татьбы, ни разбоя». Сама по себе эта фраза выглядит более распространённым вариантом описания Иоанном своего царства: «А нет в моей земли ни татя, ни разбойника, ни завидлива человека». Можно понять, что в идеальном высоконравственном обществе мудрецов не должно и быть «ни купли, ни продажи, ни свары, ни боя, ни зависти, ни вельмож, ни татьбы, ни разбоя», но Ефросин отрицает также храмы, ризы и дары, что действительно являлось традицией индийских отшельников. Анализируемые памятники содержат переклички с древнеиндийским эпосом, что объединяет их с «Луцидариусом», характеризующим Индию, однако, исключительно негативно. Согласно тексту «Луцидариуса», жители Индии ужасны обликом и кровожадны, и автор памятника утверждает, что в Индии нет ничего, «что отвечало бы нашему целомудрию». Тем не менее, невзирая на подобную оценку «Луцидариуса», Индия в древнерусской литературе – земной рай, восхищающий не только бесчисленными богатствами, но и духовным образом жизни индийцев.

Подводя итог исследованию переводной древнерусской литературы об Индии, мы можем сказать, что её характерными чертами являются:
- утопические мотивы, допускающие ассоциацию Индии с «земным раем» (наличие несметных богатств, идеальный социальный строй);
- переклички с древнеиндийской литературой, иногда содержащие, хотя и в весьма трансформированном виде, выдержки из древнеиндийских текстов.

Второй параграф посвящён анализу оригинального произведения об Индии – «Хожению за три моря» Афанасия Никитина (XV в.). Это произведение хорошо изучено, поэтому мы останавливаемся лишь на некоторых аспектах его содержания. Из утопических мотивов, встречавшихся в переводной литературе, в памятнике имеется рассказ об огнедышащей птице «гукук», предрекающей несчастье. Описание такой птицы мы обнаружили в древнеиндийской литературе («Шримад Бхагаватам», прибл. Х в. н.э.). Данный факт, как и другие упоминания персонажей индийской мифологии, свидетельствует об интересе Афанасия Никитина к религиозно-философскому аспекту индийской культуры.
На фоне недовольства «бесерменами» и описаний собственных мытарств на индийской земле выделяется благожелательное отношение Афанасия Никитина к индусам: «...и познася со многыми индеяны и сказах им веру свою, что есми не бесерменинъ исаядешеш [Иисусовой веры] есмь христианинъ». Никитин даже идёт вместе с ними в паломничество. Индусы также благожелательны к чужеземцу: «И они не учали ся от меня крыти ни о чемъ, ни о естве, ни о торговле, ни о маназу, ни о иных вещех, ни жонъ своих не учали крыти». Это при том, что «от бесермян скрыются». «Да о вере же о их распытах все, и оны сказывают: веруем въ Адама, а буты, кажуть, то есть Адамъ и род его весь». Индусы предприняли попытку объяснить чужестранцу суть индуизма, но, поскольку теория Атмана изложена Упанишадами абстрактным философским языком, Никитину, очевидно, было сложно её понять. И в данном случае мы согласны с мнением И.П. Петрушевского, который прокомментировал эти слова как «плохо понятые путешественником объяснения индуистов, у которых не было культа Адама. Возможно, Никитин отождествил с Адамом Атмана, который, по учению брахманизма (индуизма), представляет первооснову всего существующего, мировую душу».

Скрытого за видимым политеизмом единобожия индусов Никитин, возможно, не понял. Однако со свойственной, пожалуй, лишь индусам веротерпимостью, он высказался о том, что «Мухаммедова вера им (мусульманам) годится». Интересно также, что именно на индийской земле он пишет абсолютно беспрецедентные для средневекового христианина слова: «а правую веру Богъ ведает. А правая вера Бога единаго знати, и имя его призывати на всяком месте чисте чисто». Учитывая любознательность русского купца, его знакомство с персонажами индийского эпоса, данное утверждение может быть услышанным и осмысленным наставлением Кришны Арджуне: «В чистом месте воздвигнув твёрдую опору для себя... сосредоточив сознание на одном, подавивший деятельность мысли и чувств, воссев на той опоре, да прибегнет он к йоге ради самоочищения»

Мы предположили, что данная духовная истина, открывшаяся Никитину именно в Индии (а не на земле любой другой из мусульманских стран, где он путешествовал), и явилась одной из причин того, почему путешествие своё он назвал «хожением», подтверждая, таким образом, статус Индии как святой земли.

Итак, образ Индии, представленный в древнерусской литературе, был двойственным, так как произведения об этой стране в большинстве своём не имели единодушной оценки и описывали как положительные, так и отрицательные её черты. Более поздняя русская литература усвоила из древнерусской традиции прежде всего восприятие Индии как райской земли.

История русско-индийских отношений в XVII в. характеризуется установлением торговых и, отчасти, дипломатических связей, в литературной же сфере наблюдается затишье. Поводом для всплеска интереса к Индии послужил перевод драмы Калидасы «Шакунтала» на европейские языки (1789 – англ., 1791 – нем.).

Автор и источник публикации: 

Фисковец Елена Валерьевна. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук ОБРАЗ ИНДИИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ: МЕЖДУ РЕАЛЬНОСТЬЮ И МЕЧТОЙ, фрагменты, источник http://www.petrsu.ru


Комментариев : 0

Напишите отзыв или вопрос

Укажите email для уведомлений об ответе (не показывается).
Ч
Ю
2
М
ф
Введите код без пробелов, учитывая регистр